РАННЯЯ ШОТЛАНДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

История английской литературы. Том I. Выпуск первый /  Под ред. проф. М. П. Алексеева, проф. И. И. Анисимова, проф. А. К. Дживелегова,  А. А. Елистратовой, чл.-корр. АН СССР В. М. Жирмунского,  проф. М. М. Морозова.     Академия наук Союза ССР. Институт мировой литературы имени А.М.Горького.    М.-Л., Издательство Академии Наук СССР, 1943

 

 

М. П. Алексеев

 

Глава 5

                       РАННЯЯ ШОТЛАНДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

1

     На протяжении всего средневековья шотландская литература развивается  в

известной мере независимо от английской, хотя и в близком  взаимодействии  с

ней. В этом отношений особенности ее развития отражают  исторические  судьбы

самой Шотландии.

     Древнейшим и исторически засвидетельствованными  обитателями  Шотландии

были пикты, постепенно оттеснявшиеся в северные  области  страны  кельтскими

племенами, двигавшимися с юга  и  запада.  Между  I  и  III  вв.  нашей  эры

население  Каледонии  (как  тогда  называлась  нынешняя  Шотландия)  успешно

отражало вторжения римских легионов, а порой угрожало своими  нападениями  и

более южным областям, прочно занятым римлянами. С ослаблением римской власти

в Британии Шотландия вступила в  период  новой  борьбы.  Волна  завоевателей

двинулась теперь на нее из Ирландии,  население  которой  было  в  то  время

многочисленно и беспокойно. Кельты, пришедшие из Ирландии - скотты, по имени

которых впоследствии названа была вся страна,  утвердились  первоначально  в

западной  части  Шотландии  и  вступили  в  борьбу  с  восточными   пиктами.

Ожесточенная  борьба  продолжалась  несколько  столетий,  пока,  наконец,  в

половине IX в., вождь скоттов Кеннет-Мак-Альпин не одержал полной победы над

пиктами, образовав сильное кельтское государство, в  X  столетии  получившее

название Шотландии. Но борьба на этом не закончилась: еще с VII в. Шотландия

стала  подвергаться  нападениям  англов,  а  в  IX-X  вв.   -   опустошениям

скандинавов, и это не могло не нарушить как политическую, так  и  этническую

цельность шотландского государства. Среди различных  языковых  и  культурных

влияний воздействие англо-саксонского элемента оказалось одним  из  наиболее

сильных и, в конце концов, определяющих.

     Уже  в  начале  XI  в.  северная  часть  древнеанглийской   Нортумбрии,

населенная англами, фактически  входила  в  состав  кельтского  Шотландского

королевства, сохранив это положение и после нормандского завоевания.

     Во времена Малькольма III (1058-1093 гг.) эта  область  из  завоеванной

пограничной полосы сделалась центральной частью королевства. Малькольм,  сын

Дункана   (известного   из   шекспировского   "Макбета"),   был   одним   из

просвещеннейших  шотландских  королей  этого  периода;   он   получил   свое

образование у англо-саксов,  во  время  своего  изгнания  из  Шотландии  при

историческом короле Макбете (до 1056 г.), а десятилетие спустя после  своего

вступления на  престол,  в  период  завоевания  Англии  нормандцами,  охотно

принимал к себе множество англо-саксов, бежавших от Вильгельма.  Излюбленным

местопребыванием двора сделался г. Эдинбург, с конца XIV  в.,  при  династии

Стюартов, ставший столицей Шотландского королевства. Это  был  именно  центр

шотландской низменной плодородной области, некогда спорной между кельтами  и

англами и теперь полностью  англизированной;  в  XIV  и  XV  вв.  жители  ее

называли свой язык "английским" (inglis) в отличие от  "шотландского"  языка

кельтских горцев. Именно этот язык сделался национальным  и  государственным

языком Шотландского королевства, и  на  нем  создалась  богатая  литература,

развивавшаяся вплоть до утраты Шотландией политической  самостоятельности  и

объединения  ее  с  Англией  в  1603  г.  Лишь  после  этого  времени   этот

"шотландский" язык, как  мы  его  называем  сейчас,  все  более  оттесняемый

английским, спустился на степень диалекта, хотя, по свидетельству романов В.

Скотта, он еще в конце XVIII  столетия  прочно  держался  в  личном  обиходе

шотландских   помещиков   и   горожан,   конечно,   претерпев   естественные

исторические изменения. В творчестве Роберта Бернса, столь тесно связанном с

фольклорной и песенной  традицией,  тот  же  язык  возродился  и  для  новой

литературной  жизни,  хотя  уже  на  правах  диалекта.  Таким  образом,  под

шотландским языком мы в настоящее время понимаем один из северных  диалектов

английского языка.

     Утверждение его в Шотландии, - значительно облегчившее, в конце-концов,

политическое слияние Шотландии с Англией, - состоялось, однако,  лишь  после

долголетней  борьбы.  С  самого   своего   возникновения   Шотландия   была,

многонациональным государством, племенной состав  которого  видоизменялся  в

зависимости от исторических условий: в нем жили пикты (на севере)  и  скотты

(в Аргайльшире), бритты  в  северной  части  области  (Стратклайд)  и  англы

(северная часть области Лотиан).

     Процессу исторического развития в Шотландии самостоятельного,  цельного

и политически  независимого  государства  сильно  препятствовали  не  только

многоплеменный состав ее населения, но и природные условия страны. С  ранних

пор королевство резко делилось на две области - северную, гористую, и южную,

равнинную, противоположные  друг  другу  не  только  по  своему  этническому

составу, но и по особенностям  своей  хозяйственной  жизни  и  общественного

быта.

     На  севере   Шотландии   господствующей   формой   хозяйства   являлось

скотоводство; на юге - земледелие; в хозяйственно отсталой гористой  области

феодализм не мог получить того развития, какое он получил относительно  рано

(хотя и позже, чем в Англии) на юге. На шотландском севере родовые отношения

изменились в "клановую систему", и она  оставалась  здесь  господствующей  в

течение  нескольких  веков,  претерпевая  лишь  постепенные   незначительные

изменения. Известно замечание Энгельса: "В Шотландии гибель  родового  строя

совпадает с подавлением восстания 1745 г. Остается еще  невыясненным,  какое

именно звено этого строя представляет шотландский клан, но что он составляет

такое звено - не подлежит сомнению. В романах Вальтера  Скотта  перед  нами,

как живой, встает этот клан горной Шотландии" {Маркс-Энгельс, Сочинения,  т.

XVI, ч. I, Стр. 112.}. В  южной  Шотландии  уже  в  XII-XIII  вв.  земельные

отношения носили феодальный характер, но  власть  шотландских  королей  была

скорее номинальной, чем фактической, и почти никогда не распространялась  на

всю страну в целом. Могущество и независимость шотландского дворянства как в

южных, так и в северных  областях  страны  стали  причиной  непрекращавшейся

борьбы аристократических родов за шотландский  престол.  Английским  королям

эта борьба всегда представлялась  удобным  поводом  для  вторжения  в  южную

Шотландию и попыток присоединения ее к Англии. Но северная Шотландия  и  для

них оставалась неприступной, будучи главным убежищем всех враждебных  Англии

сил. С особенным упорством разгорелась борьба в конце XIII столетия.

     Английский король Эдуард I (1272-1307  гг.),  воспользовавшись  смертью

шотландского  короля  -  Александра  III,  не  оставившего  наследников,   и

возникшей вокруг его престола борьбой шотландской знати, вторгся в Шотландию

в 1296 г. со своими войсками и объявил ее присоединенной к Англии. Шотландцы

бежали в горы и оттуда начали  "войну  за  независимость"  (1296-1314  гг.),

имевшую  решительное  влияние  на   выработку   шотландского   национального

самосознания и культуры. Лишь с успешным для шотландцев окончанием ее  стало

возможным развитие национальной шотландской литературы.

     Восточная область была  важнейшим  государственным  центром  Шотландии,

горнилом  ее  борьбы  за   национальное   самоопределение   и   политическую

независимость.  Не  удивительно,  что  именно  здесь  сложилось  и   окрепло

самостоятельное  национальное  литературное   движение,   обусловившее   все

дальнейшее развитие шотландской литературы.

     Если  литература  восточной  Шотландии  среди  своих  наиболее   ранних

представителей числит Джона Барбора, "отца, шотландской поэзии",  создавшего

первое яркое по своему местному колориту и по своим национальным  тенденциям

произведение, то на западе Шотландии  локализуют  литературную  деятельность

полумифического поэта Хухона (Huchown), произведения  которого  англичане  и

шотландцы  сочти  с  равными  правами  причисляют   к   своим   национальным

литературам. Им обоим предшествует,  однако,  еще  более  мифическая  фигура

Томаса Рифмача, поэта и прорицателя, героя легенд и поэтических вымыслов.

     Жизнь Томаса Рифмача (Thomas the  Rymour),  прозванного  также  Лермонт

(Learmont), относят к XIII столетию (между 1220 и 1290 гг.). Он славен был у

современников не только как поэт, но и как пророк, вещий  предсказатель.  По

свидетельству Гарри Слепого, он был еще жив в 1296 г. и окончил свои  дни  в

монастыре; однако, народная молва сделала его бессмертным и  связала  с  его

личностью ряд поэтических легенд, закрепленных в  балладах.  Анализ  записей

этих баллад (одна из редакций была издана Робертом Джеймсоном в Эдинбурге  в

"Popular ballads and songs", 1806 г., другая,  менее  исправная,  -  Вальтер

Скоттом в его известном сборнике "Порубежных баллад") приводит к заключению,

что в основе и этих баллад, и всей легенды о  Томасе  Рифмаче  лежат  мотивы

кельтских народных сказок. По этим легендам  и  балладам,  Томаса  уводит  с

собой в свое волшебное царство королева фей. Томас садится на ее  волшебного

коня, и они вместе скачут по горам  и  долинам,  проносятся  через  огромное

озеро к распутью трех дорог, из которых одна ведет на  небо,  другая  в  ад,

третья в королевство фей, в страну вечной юности. Сюда,  в  эту  обетованную

страну, и увлекает Томаса  королева  фей,  подобно  тому,  как  в  кельтских

преданиях феи, полюбившие смертных, открывают им доступ в страну  бессмертия

и вечного блаженства. По легенде, Томасу Рифмачу через  семь  лет  разрешено

было возвратиться к людям, но с условием вернуться в королевство фей, -  так

объясняла  легенда  и  его  пророческий  дар.  Вальтер  Скотт   сделал   это

шотландское предание  популярным  в  мировой  литературе;  из  его  сборника

балладу о Томасе Рифмаче знал Лермонтов, и она увлекла его  тем  более,  что

прозвище шотландца "Learmont" давало ему основание видеть в  Томасе  своего,

родоначальника.

     По сравнению с легендарным Томасом Рифмачом, личность  другого  раннего

шотландского писателя - Хухона - кажется более реальной. Но и  она  вызывает

ряд сомнений. Шотландский хронист начала XV в. Эндрью из  Уинтоуна  называет

его  "Huchown  of  the  Awle  Ryale  (de  aula  regia)",  т.  e.  "Хухон  из

королевского дома". Этот летописец утверждает, что Хухон "написал"  "Великие

деяния Артура", "Авантюры Гавейна" и "Послание о нежной  Сусанне".  Подобные

произведения, действительно, существуют, но, за исключением последнего,  они

едва ли могли принадлежать перу Хухона. "Послание о нежной Сусанне", которое

мы с большими или меньшими основаниями можем приписать Хухону,  написана  на

библейский  сюжет  о  целомудренной  Сусанне  из  книги   пророка   Даниила;

аллитеративные стихи перемешиваются в нем с ямбическими, разной длины.  Поэт

описывает красоту Сусанны и дает длинный перечень плодовых деревьев и птиц в

ее саду. Дошедший до нас текст этого  стихотворения  едва  ли  воспроизводит

первоначальный  авторский  текст;  в  нем  чувствуются  поздние   наслоения,

возникшие притом не в Шотландии.  Стихи  очень  мелодичны,  а  их  структура

вызвала даже предположение, что они предназначались для пения.  Существовали

баллады на тему о целомудренной Сусанне; одна из них была очень популярна  в

Лондоне в шекспировское время. В "Двенадцатой ночи" сэр Тоби  Белч  приводит

из них первую, шестую и седьмую строки. Многократные попытки  исследователей

приписать Хухону, помимо названных выше, то  одно,  то  другое  произведение

английской или шотландской поэзии XIV в. не привели ни к каким результатам.

     Ни аллитеративные поэмы о короле Артуре и его рыцарях, - если  бы  даже

удалось  определить  предполагаемых  шотландских  авторов  некоторых  из  их

редакций, - ни отличающиеся некоторым изяществом  религиозные  поэмы,  вроде

стихотворения о нежной Сусанне, - если оно действительно принадлежит Хухону,

- не могли создать национальной шотландской литературы. Она  возникла  вслед

за периодом героической борьбы шотландцев за независимость,  и  именно  этой

борьбе посвящено было первое крупное и оригинальное произведение шотландской

литературы - поэма-хроника Джона Барбора "Брюс".

2

     Джон Барбор (John Barbour, ок. 1320-1395 гг.) род  идея  неподалеку  от

Эбердина. Жизнь его не богата событиями. В Эбердине он поступил в  монастырь

и был здесь архидьяконом. В августе 1357 г. ему была выдана охранная грамота

от английского короля Эдуарда III для проезда в  Оксфорд;  здесь  он  провел

около года. В октябре 1365 г. и ноябре 1368 г.  Барбор  получил  аналогичные

грамоты для путешествия в обществе нескольких лиц во Францию  через  Англию.

Эти поездки в большинстве случаев носили  дипломатический  характер;  Барбор

был близок к шотландскому королевскому двору и пользовался его  доверием.  В

1372  г.  он  был  назначен  аудитором  казначейства  в  Перте  и  продолжал

оставаться одним из виднейших чиновников шотландской казны еще  в  1384-1388

гг. Эндрью из Уинтоуна приписывает Барбору, кроме  "Брюса",  также  поэму  о

Бруте (Brut), для нас утраченную  и  по  теме  своей,  вероятно,  сходную  с

одноименным произведением Лайамона, и  стихотворение  "Родословие  Стюартов"

(The Stewartis Orygenalle, или The Stewart's Genealogy),  также  до  нас  не

дошедшее.  Еще  менее  достоверно  участие   Барбора   в   создании   других

произведений  ранней  шотландской  литературы,  которые  приписывались   его

авторству (шотландской редакции поэмы об Александре  Македонском,  об  осаде

Трои и др.).

     Таким  образом,   достоверно   ему   принадлежит   лишь   "Брюс".   Это

патриотическая поэма борьбы и победы; в ней идет речь о шотландском народе и

его вождях, о доблести, отваге и героических деяниях шотландцев, сражавшихся

за свою свободу;  это  летопись  шотландского  героизма  в  период  особенно

ожесточенной борьбы с англичанами  со  смерти  короля Александра III 1286 г.

до  самой смерти Роберта Брюса в  1329  г.  (в  поэме  изложение доведено до

20 июля 1332 г.).

     Война Шотландии за независимость между 1296-1314 гг. была  одновременно

и национальной, и крестьянской революцией. Когда Эдуард I Английский вторгся

со своими войсками в шотландские пределы, некоторая часть  крупных  феодалов

шотландской  равнинной   области   готова   была   поддерживать   притязания

английского короля, власть  которого  в  Шотландском  королевстве  могла  бы

создать для них дальнейшую  опору  для  полного  закрепощения  крестьянства,

поэтому  для  шотландских  крестьян  борьба  против  английского  феодализма

одновременно  являлась  также  борьбой  против  угнетавшей  их   шотландской

аристократии; этим и объясняется  то,  что  борьба  с  англичанами  могла  в

Шотландии в это  время  принять  характер  широкого  народного  движения.  К

начатому крестьянством восстанию вскоре  присоединились  города,  церковь  и

часть рыцарства. Во главе восставших  стал  Роберт  Брюс  (1274?-1329  гг.),

отпрыск   старинного   шотландского   рода    нормандского    происхождения,

постаравшийся,  правда,  лишить  движение  первоначального   антифеодального

характера, но  доведший  шотландцев  до  полной  победы  над  англичанами  и

вступивший на шотландский  престол  под  именем  короля  Роберта  I.  Борьба

изобиловала героическими эпизодами, украшенными народной молвой и вскоре  же

ставшими достоянием легенд в народных  баллад;  ими  воспользовался  и  Джон

Барбор, писавший свою поэму менее чем через столетие после самых событий.

     Поэма "Брюс" (The Bruce) состоит из двадцати книг, обнимающих  в  целом

13549 стихов и была написав в 1375 г. Это  не  просто  рифмованная  хроника,

какой предлагали ее считать некоторые критики. Барбор пишет  скорее  в  тоне

романа, чем в манере  исторической  хроники.  Брюс  превращается  у  него  в

эпического богатыря, наделенного неслыханной храбростью и физической  силой:

он один легко одолевает триста окруживших его врагов. В приключениях  Брюса,

как они изложены у Барбора, много  действительно  романического.  Его  жизнь

полна опасностей,  побегов,  засад  и  схваток  с  многочисленными  врагами,

необычайная, чудесная сила, хладнокровие и решимость спасают Брюса на каждом

шагу. Переодетый шотландским горцем, он блуждает по горам  и  берегам  озер,

спит на скалах, живет охотой и рыбной ловлей; его травят собачьи  своры,  но

он ловко ускользает от всех преследований  и  понемногу  сколачивает  вокруг

себя преданную дружину. Барбор  дополняет  и  приукрашивает  подвиги  Брюса,

которые приписывает ему легенда, Он наделяет его чертами народного героя и в

то  же  время  совершенного  рыцаря.  Брюс  всегда   находится   в   хорошем

расположении духа, всегда уверен в своем будущем, шутит в минуты  опасности,

учтив по отношению к женщинам и в диких  пещерах  занимает  своих  спутников

рассказами из рыцарских романов. Он друг  всех  обездоленных  и  бедняков  и

всегда  готов притти на помощь; однажды он остановил движение своего войска,

услышав  женский  крик;  оказалась,  что   это  бедная  крестьянка  мучилась

родами, которые застигли ее на проезжей дороге; он велел раскинуть  палатку,

перенести в нее роженицу, и  поход,  продолжался  не  прежде,  чем  младенец

появился на свет. Решающая битва при Беннокберне (1314 г.), одно имя которой

всегда заставляло сильнее биться шотландские сердца, изображена  Барбором  в

особо героических тонах  и  со  множеством  живописных  подробностей.  Автор

славит  Брюса   как   победителя   англичан   и   самого   справедливого   и

добродетельного из королей. Наряду с Брюсом  живыми,  резкими,  характерными

чертами обрисованы и другие действующие лица поэмы, в первую очередь - друг,

верный помощник Брюса и неизменный участник всех  его  предприятий  -  Джемс

Дуглас, который впоследствии, после смерти Брюса, увозит его  сердце,  чтобы

похоронить в святой земле.  Героическими  чертами  охарактеризована  и  жена

Брюса, которая следует за ним в изгнание и добровольно разделяет все тревоги

и  опасности  его  скитальческой  жизни.  Не  менее  выпуклым  и  живописным

выступает в поэме, хотя и характеризованный  в  резко  отрицательных  тонах,

образ английского короля Эдуарда,  старого  и  грозного  завоевателя,  этого

"бича Шотландии". В связи с общим героическим замыслом поэмы особое значение

имеют ее массовые сцены, прежде всего батальные. Храбрость и любовь к родине

всех шотландцев от мала до велика подвергаются тяжелым испытаниям, но всегда

одерживают  верх.  Патриотом,  в  котором  любовь  к  родине   доведена   до

фанатической страсти, является прежде всего сам Барбор. Эта  любовь  внушила

ему знаменитые стихи книги I (стих 225 и сл.): "О, благородная свобода!  Она

заставляет радостно биться сердце и дает мужам настоящую силу; живет  только

тот, кто  творит  свободу..."  Эта  же  любовь  внушила  Барбору  и  картины

шотландской  природы,  и  ту  особую  человечность  и  теплоту,  которую  он

проявляет  в  поэме  по  отношению  к  своим  соотечественникам.  Любопытной

особенностью  "Брюса",  между  прочим,  отличающей  его  от  более   поздней

аналогичной патриотической поэмы Гарри Слепого  ("Уоллес"),  является  почти

полное отсутствие сверхъестественного элемента, следов суеверного  отношения

к  жизни.  Лишь  в   нескольких   местах   поэмы,   случайно   и   в   чисто

повествовательных целях,  Барбор  вводит  отдельные  фантастические  мотивы,

вполне правдоподобные, впрочем, для читателей тех времен. Естественно, с его

точки зрения, что Эдуард английский, изменник, предатель и злодей, находится

в союзе с  дьяволом;  не  менее  естественны  для  людей  XIV  в.  суеверные

подозрения Брюса,  что  его  первоначальные  неудачи  связаны  с  убийством,

которое он "святотатственно" совершил в монастырской церкви; лишь однажды  в

рассказе о том, как шотландские женщины и дети под стенами Бервика  собирали

стрелы и камни для передачи их шотландским воинам и, благодаря чуду остались

целыми  и  невредимыми,  религиозно-фантастический  элемент  проявляется   у

Барбора более явственно.

     Джон Барбор навсегда остался  для  шотландцев  создателем  национальной

литературы и прославленным  певцом  знаменитейших  деяний  предков.  Влияние

Барбора чувствуется у ряда позднейших шотландских поэтов, в  XV-XVI  и  даже

XVIII вв. Не без  воздействия  Барбора,  прямого  или  косвенного,  написано

стихотворение Бернса "Речь Брюса к войску  перед  битвой  при  Беннокберне".

Большим почитателем Барбора был Вальтер  Скотт,  многократно  пользовавшийся

его "Брюсом" для своих произведений; поэма Барбора дала  основные  очертания

сюжету одного из второстепенных романов Вальтер Скотта ("Замок  Опасный")  и

послужила одним из важнейших  источников  для  поэмы  "Владетель  островов".

Скотт немало пользовался произведением Барбора и тогда,  когда  пересказывал

жизнь исторического Брюса в своей популярной  истории  Шотландии  для  детей

("Рассказы дедушки", главы VIII-XI).

     В числе представителей  ранней  шотландской  литературы  нужно  назвать

Эндрью из Уинтоуна  (Andrew  of  Wyntoun),  который,  подобно  Барбору,  был

духовным  лицом  и  страстным  патриотом  Шотландии.  Но  его   литературная

деятельность принадлежит уже к  первой  четверти  XV  столетия.  Эндрью  был

приором в Лохлевене и около 1420  г.  закончил  свою  стихотворную  "Хронику

Шотландии" (Orygynalle Chronykil  of  Scotland).  Однако  Уинтоун  далек  от

художественного мастерства Барбора. В изложении событий шотландской  истории

он педантичен, сух, его ученость  -  типично  монастырской  складки,  а  его

кругозор резко ограничен пределами его отечества. В отличие от поэмы Барбора

его  хроника  -  типично  монастырская  летопись,  лишенная  той  широты   и

художественности, какие отличают "Брюса".

     В XV в. развитие шотландской литературы пойдет по  иным  путям.  Барбор

был  современником  англичанина  Чосера,  но  ничем  не  был   ему   обязан.

Большинством своих творческих особенностей он был ему прямо  противоположен.

В дальнейшем, однако, шотландская поэзия достигнет  своего  расцвета  именно

под чосеровским влиянием. Лучшие шотландские писатели  XV  в.  назовут  себя

учениками Чосера и останутся важнейшими из его продолжателей.

Last updated by lengu: 03.01.2007